Особенности видео-удаленного синхронного перевода в условиях «новой нормальности»
Разумеется, первым делом я хочу поблагодарить организаторов, за возможность выступить перед этой аудиторией. С учетом заявленной темы, моя признательность абсолютно искренняя, обычно я выступаю в роли политолога, знатока политической кухни России и Италии, редко можно рассказать о нашем ремесле, которое я очень люблю и которым фактически занимаюсь всю свою сознательную, или, по крайней мере, взрослую жизнь, более сорока лет.
Главной моей задачей по данной теме является доказать, что меняются технические средства, но проблемы остаются вполне похожими. Для этого, необходимо сперва обозначить те вопросы, с которыми стандартно сталкиваются синхронисты в процессе своей повседневной работы. Буду пользоваться, в том числе, рядом личных обобщающих примеров.
Переводить я начал – письменно и в последовательном режиме – в 1979-м, а синхронить – в 1986 году. Первые годы синхрона совпали с перестройкой, в русский (да и в западные) языки постоянно вводились неологизмы, некоторые из них с опаской переводились на собственный вкус (гласность, по-итальянски trasparenza, то есть прозрачность), а некоторые – транскрибировались (perestrojka, glasnost’).
Все изменилось во время августовского путча 1991 года. Я тогда жил в Милане, и было мне всего лишь 29 лет. С утра мне позвонили из Рима (а это 600 км), с третьего канала государственного телевидения, попросили срочно приехать для перевода всего того, что показывал первый советский телеканал, дня на три. Я даже не стал уточнять условия и гонорар, это был судьбоносный момент, да и родственников в Москве у меня было предостаточно. Условия оказались на пределе: проторчал я там три недели, в гордом одиночестве (август для итальянцев – святое время поголовных отпусков), первые шестьдесят часов не выходил из кабины, там же и спал, во время трансляции «Лебединого озера» мне приносили бутерброды, дальше по 14 часов в день.
https://www.facebook.com/bernardini.mark/videos/161502104278
Так получилось, что единственным западным европейским каналом, который передал, когда Горбачева вызволили из плена из Фороса, оказался РАИ 3, потому что только у них в полтретьего ночи оказался спящий синхронист в кабине, Ваш слуга покорный.
https://www.facebook.com/bernardini.mark/videos/10153204731046641
Четыре месяца спустя, во время распада СССР, я был в Москве, а на итальянском телевидении синхронил мой отец, выпускник филфака МГУ:
https://www.facebook.com/bernardini.mark/videos/10151821595306641
Ну, данный эпизод просто к слову. Тем временем, в Италии набирал обороты грядущий политический скандал, вошедший в историю как судебный процесс «чистые руки», вследствие которого были распущены почти все правящие партии. У всех тогда, даже в новой России, был на слуху судья Антонио Ди Пьетро (на самом деле, государственный обвинитель, но не в этом суть), с которым десяток лет спустя мне довелось работать в Казахстане, Узбекистане и прочих бывших советских республиках, когда он стал евродепутатом. И вот, самозваная итальянская «радикальная транснациональная партия» проводит свой съезд в Софии. Все итальянские выступающие обсуждают именно Италию, хотя для гостей из восточной Европы это не является самой интересной темой. И начинают использовать вот такое словечко: tangentopoli. Поясняю. Tangente, дословно, это – касательная, тангенс, но также взятка. А -poli – от греческого πόλις, оттуда Napoli (Неаполь), Costantinopoli (Константинополь), Leopoli (Львов) и т.д. Вот теперь подумайте, как перевести такой неологизм, да еще и в синхронном режиме. У меня сработал адреналин, и конечно немаловажен тот факт, что я билингва. Получилось «взяткоград». Правильно? Неправильно? По-моему, все предельно ясно. Всем тем, кто в дальнейшем обвинял меня, что я слишком многое на себя взял, я неизменно задавал вопрос: а как бы Вы перевели? До сих пор жду ответа.
А вот более «свежий» пример. В начале нулевых, на международном форуме в Ярославле, известный тогда руководитель одной госкорпорации, поверьте, из высшего эшелона, который привык, что его переводят, и который поэтому никогда не позволял себе идиоматических выражений или непереводимых игр слов, в смысле, что он всегда выступал не «для галочки», а чтобы его услышали, вдруг бухнул: «хрен редьки не слаще». Синхрон, времени на размышления, как известно, нет, он тем временем может сказать еще с десяток предложений. Все остальные шесть языковых кабин дружно и скромно замолчали, а у меня – все тот же адреналин. Без него, не появилась бы в голове даже не итальянская, а тосканская пословица: se non è zuppa, è pan bagnato. Дословно, не суп – так тюря. Дальше все выглядело комично: итальянцы с пониманием и улыбаясь кивали выступающему, все остальные иностранные гости удивленно смотрели то на него, то на итальянцев, то на своих хранивших молчание переводчиков в кабине. Итальянцы с удивлением стали смотреть на прочих иностранцев, мол, что непонятного? Выступающий тоже на них смотрел с удивлением: в чем дело? В конце концов, все коллеги из кабин стали смотреть на меня через стекло: что ты там вякнул?
Все последние примеры доказывают, что это может происходить – и происходит – как в традиционной, так и в «удаленной» кабине, нет никакой разницы. Итак, вернемся к главной теме. Давайте сравним некоторые типичные проблемы, с которыми мы испокон веков сталкивались.
Докладчик произносит первые две-три фразы на местном языке, как дань уважения, далее переходит на свой родной. Опытные переводчики умело переключают каналы в течение доли секунды. Но если они недостаточно опытные, или запаздывают, то таким образом они подводят своих коллег, которые переводят не с местного оригинала, а с Вашего перевода, и тут тем более скорость решает всё. Например, конференция проходит в Италии, а «веикулярным» языком, как известно, всегда принято считать местный, в данном примере – итальянский. Русский выступающий произносит по-итальянски «Дамы и господа, для меня большая честь…» и далее по-русски «…так все же позвольте мне перейти на мой родной язык». Коллеги мигом должны перейти с зала на пилота (реле), если я, конечно, раньше них тоже перешел с направления IT->RU на RU->IT, чтобы уже с моего итальянского они могли перевести на английский, французский, китайский, и т.д. Все бы ничего, но в сегодняшнем удаленном режиме этим управляем не мы, а режиссеры. За последний квартал, с этим у меня два раза были накладки, не по моей вине. Но крайним, в итоге, все равно незаслуженно является переводчик.
А вот еще. 1997 год, Сицилия, симпозиум Совета Европы. Слово – немецкому гражданскому защитнику. Реле переходит немецкой кабине. Это значит, что теперь наши немецкие коллеги будут переводить не с итальянского на немецкий, а наоборот, итальянцы в зале будут слушать не докладчика, а переводчика, то же самое сделаем мы: будем слушать нашего товарища и переводить его соответственно на английский, испанский, русский и французский. Поэтому, роль ведущего реле – особо ответственная. Необходимо переводить быстро и четко, почти предупреждая докладчика, иначе подведешь товарищей: докладчик закончил, поблагодарил, ему поаплодировали, он спустился, а вы еще не закончили переводить чужой перевод. В общем, в левый наушник поступает пунктуальный перевод с немецкого на итальянский, а в правый… немецкий голос оратора. Будь это любой из прочих языков совещания – вырубил бы реле и перевел бы с оригинала. Ан нет, именно с немецкого я – никак… Нет, конечно, любой образованный носитель русского языка знает не менее двух десятков слов на языке Гёте: eins, zwei, drei, vier, fünf, sechs, sieben, acht, neun, zehn, elf, zwölf, dreizehn, бухгалтер, бюстгальтер, хенде хох, Гитлер капут… Согласитесь, этого недостаточно. Итак, все примолкли, слесарь по звуку где-то безуспешно ковыряется, я продолжаю строчить сам не знаю что, дико ворочая разъяренными глазами и пыхтя сигаретой (к счастью, мой напарник тоже был курящий, а тогда в кабинах еще курили, иногда даже стояли пепельницы), и тут… на меня обрушилась кабина. Полетели какие-то доски, щепки, мой толстый словарь, разбилась стеклянная бутылка минералки (пластмассовых еще не изобрели), самодельная пепельница из пластмассового стакана с водой и бычками, консоль наушников и микрофона, а за ней – лампочка, лопнула прямо промеж ног и закоротила всю систему. А я – стою среди этого всякого хлама и продолжаю невозмутимо переводить. Задние ряды, услышав всю эту кутерьму, обернулись и зааплодировали. Конференцию прервали. Да, согласен, такого на удаленке произойти не может. Зато по вашей клавиатуре может пройти домашняя кошка. Или могут зайти и промелькнуть малолетние дети. Грозить им предварительно наказаниями совсем неэффективно, знаю по собственному опыту.
Совсем недавно, пять лет тому назад, все выглядело следующим образом (первые 1:15):
Разумеется, на телевидении есть свои сроки (первые 0:40):
https://www.facebook.com/bernardini.mark/videos/10153419153196641
Или, в итальянском варианте (первые 1:00):
Последняя запись относится к тому периоду, когда я, кроме моей основной работы, был диктором в итальянской редакции государственного радио «Голос России». Оттуда вещал сам Тольятти в 1943 году. Ну, а я читал вечерний выпуск новостей на итальянском языке. Очень жаль, что шесть лет тому назад кому-то пришло в голову закрыть радио. Мне это очень нравилось.
Думаю, я Вам достаточно надоел своими роликами. Теперь давайте подумаем о консолях. Как известно, их существует уйма, самых разнообразных производителей, будь то Сименс, Бош, да сколько угодно. Переводчик должен знать, как ими пользоваться, это тоже его добавленная стоимость. Что теперь? Необходимо знать, как пользоваться разнообразными платформами: Zoom, TrueConf, Life Size, Duo, разумеется старый и привычный Skype. Да и еще с десяток. Все похожие, и все разные. Как и консоли. С другой стороны, в письменных переводах мы все пользовались печатными машинками, потом мы научились пользоваться компьютерами, сперва в ДОСе, потом в Виндовсе, множество разных программ и пакетов, В ДОСе были Framework и Wordstar, потом в Виндовсе первые выпуски Ворда, скоро их заменил полный пакет Офиса, появились таблицы, слайды, базы данных. Все сложнее, но принцип все тот же. Так и в синхроне. Не стоит забывать, что это сравнительно новая профессия, в историческом измерении, синхронить начали во время Нюрнбергского процесса, в 1945-1946 гг., раньше были толмачи.
Еще позволю себе маленькое отступление относительно письменных переводов, ведь все равно любой из нас с этого и начинал, что тогда, что сегодня. Тариф всегда подразумевал стандартную страницу, то есть лист А4, на котором расположено полторы тысячи знаков, включая пробелы. Почему полторы тысячи? На каждой строке в среднем располагалось по 60 знаков, междустрочье стояло на отметке 3, получалось 25 строк. 25 на 60, итого 1.500. С тех пор, как появились компьютеры, кегль – то бишь шрифт – можно установить хоть на восьмерку, хоть на 40. Поэтому, полторы тысячи остались только как единица измерения. Недобросовестные переводческие бюро пытаются Вас убедить, что традиционно пробелы не оплачиваются, дескать Вы их не переводите. Это ложь, поверьте моему опыту. А еще Вам говорят, что расчет страницы – не 1.500, а 1.800 знаков. Это вообще бессовестно. Журналисты писали свои статьи на более узких и более длинных листах, в трех экземплярах с двумя чередующимися копирками. Вот у них, действительно помещалось 1.800 знаков. Мы не журналисты. Сейчас из Америки – как всегда – пришла мода на программу Trados и ей похожие. Один раз слово перевел, второй раз – не в счет. Полный абсурд: в конце концов, создав такую своеобразную базу данных, переводить будет больше нечего. А куда денется знание языка, чуткость переводчика, использовать тот или иной синоним, красота текста? Вы попробуйте таким образом перевести не то что стихи Пушкина, но даже прозу Булгакова, например, «Мастера и Маргариту». Возьмите любую главу и проверните ее через Гугл переводчика. Потом расскажите о результатах, в порядке анекдота.
Как было сказано, платформы все разные и все похожие. У каждой своя специфика и своя целенаправленность. Некоторые заявляют себя специализированными на синхронном переводе, некоторые на симпозиумах. Практически все дают дополнительные услуги, включая повышенное количество участников, за отдельную плату, что, в принципе, логично. Не берусь судить, именно в настоящее время мы являемся свидетелями беспощадной конкуренции, посмотрим, кто победит, и что мы от этого выиграем. С другой стороны, нам, как переводчикам, это не столь важно, это больше беспокойство для организаторов и переводческих бюро. Много вопросов – пока что – к совместимости разных платформ, в смысле, насколько они «беседуют» между собой. Я имею ввиду, что у одного переводчика может быть одна программа, у напарника – вторая, у докладчика – третья, а у организаторов – четвертая. Лично я за последние месяцы стараюсь скачивать всевозможные платформы, по мере того как меня об этом просят заказчики, но их еще необходимо освоить, как правило одного раза недостаточно.
Еще один интересный момент. В евросоюзных структурах переводчики, мягко говоря, избалованы, они должны получить письменный доклад не менее чем за три дня до выступления, в противном случае они отказываются переводить. У итальянцев и у россиян, ввиду общей безалаберности, все выглядит иначе, большинство докладчиков ревностно придерживают при себе собственный текст, хотя он у них есть, как будто они поделятся какими-то государственными тайнами, даже если речь идет о пустяках. Ну, родственные души, потому итальянцы и россияне традиционно и испокон веков любили и любят друг друга. Однако, в сегодняшних условиях, когда из-за неадекватной связи мы слышим два слова через одно, и остальное приходится додумывать, молясь не сболтнуть что-то не то, письменные доклады были бы решающей помощью, если, конечно, докладчику важно не просто «отметиться», а эффективно донести информацию до аудитории. Я понимаю, что это борьба с ветряными мельницами, что все равно этого не будет, но стоит все равно обозначить данное положение.
А что у нас с тарифами? Тут все очень туманно. Во-первых, самый дешевый язык – английский, но работы – сколько душе угодно. Чем реже язык, тем реже работаешь, зато тем он дороже. Кроме того, критерий популярности языка меняется от страны к стране и от континента к континенту. Представьте себе испанский язык в Бразилии и в Китае. Далее, на Западе принято – или, по крайней мере, так было до пандемии – оплачивать полный рабочий день, даже если Вас вызвали на час. В России, напротив, многие работодатели пытаются навязать почасовой тариф. На это я всегда отвечал, что я не девушка с пониженной планкой социальной ответственности. Думаю, что я нашел для себя разумный компромисс, установив ставку за день и за половину дня. Но это тоже не все так однозначно: много лет курс валюты практически не менялся, а потом стал прыгать, главным образом не в пользу рубля. Но помню, как мне предлагали какие-то копейки за синхрон во Владивостоке, дескать, там работы на час. А долететь, привыкнуть к местному времени, вернуться? Я уж не говорю про гостиницу и питание. В общем, тут я никому не советник, могу лишь порекомендовать ни в коем случае не заниматься демпингом: коллеги узнают – никто с Вами больше работать не станет. И правильно. Репутация дороже, и она состоит не только из переводческого мастерства. Да и вообще, чисто по-человечески, каноны добропорядочности никто еще не отменял. И все же, возвращаясь к вопросу времени, вот одно из различий: мой полудневной тариф учитывал, в Москве, что в среднем мне добираться час туда и час обратно, где бы я в городе не работал. Сейчас, сидя дома, наверное, стоит пересмотреть такой подход, остается чистый перевод. К слову, завтра я перевожу виртуально из Москвы в Вероне. На все про все пара часов. Нельзя же просить дневной тариф?
Вернемся к трудностям перевода до и после коронавируса. Уверен, все рано или поздно сталкивались с таким явлением. Человек выступает сидя в президиуме, далее передает слово следующему докладчику, но свой микрофон не выключает, и начинает болтать со своим соседом о чем-то своем, о девичьем. В итоге, он мешает аудитории и – главное – переводчикам. Что ж, в удаленном режиме происходит ровно то же самое, ибо в обоих режимах не Вы управляете чужими микрофонами. Но тут весь процесс усложняется качеством и скоростью передачи данных, у кого-то 100 Mbit/sec, у кого-то 200, 500, а на хваленом Западе – 50, или даже 20. Немаловажно, располагает ли докладчик проводным интернетом (я имею ввиду кабель этернет), или только WiFi. И чем более высок уровень докладчика, тем более он ненавидит наушники с микрофоном, то есть то, что для нас является обычным профессиональным инструментом. Пока он вещает на слишком большом расстоянии от своего компьютера, создавая эффект эха, люди приходят к нему, хлопают дверью, болтают, думая, что, если их не видно, значит и не слышно. Вопрос дисциплины и самовоспитания.
Относительно предварительных сроков. Тут опять принцип не меняется: вы приходите в кабину за полчаса, а то и раньше, в том числе чтобы проверить связь. Теперь за полчаса до начала вы подключаетесь, с той же целью. Но сидите дома и пьете кофе.
Я хочу сказать, что при всех нюансах, принципы и трудности нашей профессии остаются почти нетронутыми. Вопрос лишь в том, что будет дальше? Когда кончится пандемия? Да и кончится ли она вообще когда-нибудь? Предположительно да. Но тем временем, и мы, и работодатели, и агентства, и организаторы, все мы уже настолько привыкнем к новым средствам и платформам, что полностью обратно мы уже не вернемся, вернемся лишь частично, ради человеческого контакта. Люди моего поколения помнят какой была научно-техническая революция, когда после перфоленты телекса и телетайпа мы стали использовать факс, тем самым стало возможным пересылать чертежи. Никто даже не мечтал о компьютерах. А именно в компьютерах данные мы хранили сперва на аудиокассетах, потом на огромных дисках в 8 дюймов, потом 5 с четвертью, 3 с половиной, и все было совсем недавно, сейчас мы все храним на полутора сантиметровых флэшках, либо в облаке, на серверах, о физическом расположении которых мы сами толком ничего не знаем. Но это уже совсем другая тема.
Другая тема, о которой рано или поздно тоже стоит поговорить как-нибудь в другой раз, и я с радостью соглашусь это с Вами обсудить. А пока что у меня все, буду рад ответить Вам на любые вопросы, если, конечно, такие есть. Еще раз благодарю организаторов и большое спасибо аудитории за их внимание, благосклонность к моей скромной персоне, терпение и понимание.
Nessun commento:
Posta un commento